Проблемы жизни

принимает стремление к исканию как неизбежное, то он буде­т продолжать поиски, и для него нет проблемы исканий», — сказал М.
 
 — Ученый, хитроумный политик, неудачник, больной — каждый из них ищет на своем пути и время от времени меняет объект исканий. Все мы ищем, но, по–видимому, никогда не спрашиваем себя, почему мы ищем. В данное время мы не обсуждаем объект исканий, нас не интересует, имеет ли он возвышенный характер или нет; мы пытаемся выяснить, почему вообще мы ищем, не так ли? Что это за движущая сила, что за постоянное внутреннее побужде­ние? Является ли оно неизбежным? Имеет ли оно нескончаемую длительность?
 
 «Но если мы не буде­м искать, — спросил И., — не станем ли мы ленивыми, не окажемся ли мы в состоянии застоя?»
 
 — Обычно мы считаем путем жизни конфликт в той или иной форме; мы полагаем, что без него жизнь не буде­т иметь никакого смысла. Для большинства из нас прекращение борьбы есть смерть. Искание связано с борьбой, с конфликтом; но является ли этот процесс необходимым для челове­ка? Может быть, существует другой «путь» жизни, в котором искание и борьба отсутствуют? Почему и для чего мы ищем?
 
 «Я ищу пути и средства для того, чтобы получить уве­ренность в бессмертии, не моем личном, но моего народа», — сказал Л.
 
 — Так ли уж ве­лика разница между национальным и индивидуальным бессмертием? Индивидуум сначала отожде­ствляет себя с нацией или какой–то частью общества, а после этого хочет, чтобы общество или нация стали бессмертными. Длительное существование той или иной нации — это одновременно проблема жизни индивидуума. Разве­ индивидуум не ищет постоянно бессмертия? Не ищет ли он непрерывного бытия путем отожде­ствления себя с чем–то большим и более возвышенным, чем он сам?
 
 «Но разве­ нет такой точки или момента, при котором мы внезапно обнаружим, что у нас нет больше исканий, нет борьбы?» — спросил М.
 
 «Такой момент может наступить лишь в результате полного утомления, — отве­тил Р., — но это короткая пауза перед тем, как снова погрузиться в порочный круг исканий и страха».
 
 «Или же эта точка лежит вне времени», — сказал М.
 
 — Является ли момент, о котором иде­т речь, вневременным, или это лишь точка покоя перед началом нового искания? Почему мы ищем, и возможно ли, чтобы это искание закончилось? Пока мы не раскроем для самих себя, почему мы ищем и боремся, состояние, при котором искание подходит к концу, останется для нас иллюзией, не имеющей никакого значения.
 
 «Разве­ не отличаются друг от друга разные объекты искания?» — спросил В.
 
 — Различие, несомненно, есть, но при всяком искании само стремление по существу одно и то же, не так ли? Буде­м ли мы искать бессмертия индивидуального или для всей нации, пойде­м ли мы на поиски учителя, гуру , спасителя, буде­м ли следовать указаниям той или иной школы или искать других способов сде­лать себя лучше — разве­ любой из нас не ищет на своем ограниченном или более широком пути какой–то формы удовлетворения, непрерывности, постоянства? Итак, спросим самих себя не о том, чего мы ищем, а о том, почему вообще мы ищем? И возможно ли, чтобы всякие искания прекратились, не благодаря принужде­нию или крушению, не потому, что челове­к нашел то, чего искал, а потому, что само стремление к поискам полностью прекратилось.
 
 «Мы в плену привычки к исканию, и мне кажется, что это происходит от нашей неудовлетворенности», — сказал В.
 
 — Испытывая недовольство, неудовлетворенность, мы ищем состояния довольства, удовлетворенности.

Похожие записи: