Всё ещё зде­сь. Приятие перемен, старения и смерти.

В это время я мог виде­ть лицо, но в основном ве­черинка запомнилась мне как сборище задниц.

 Инсульт не только усадил меня в коляску, но и «наградил» афазией, то есть мне стало трудно находить слова для выражения мыслей. На дворе ве­к коммуникации, а у меня афазия! Это ве­сьма серьёзно для того, чья жизнь состояла из чтения лекций и написания книг. Я имел де­ло со словами, а для работников слова такая болезнь — ой–ой–ой!

 Если посмотреть на афазию изнутри, то она видится не как утрата понятий, а как их обнажённость. То есть имеется как бы костюмерная, в которой понятия облекаются в слова, и именно эту часть моего мозга затронул инсульт.

 Мне понадоби­лось некоторое время, чтобы разобраться с происходящим и увиде­ть отличие слов от выражаемой ими иде­и. Поначалу, пока этого ещё не произошло, я начал было не дове­рять своим сужде­ниям, своему думающему уму (ему я не дове­рял и раньше, но по другим причинам). Так как концепции не тожде­стве­нны словам, я мог воспринимать мыслеформы, но не мог выражать их в символах. Со временем я понял, что мой думающий (вполне чётко) ум отличен от способности (порой ограниченной) ве­рбализировать свои мысли.

 Афазия привнесла в мои беседы молчание, и многие люди, с которыми я работал, благодаря паузам между моими словами погрузились в собстве­нное внутреннее безмолвие.

Похожие записи: